Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И его отец, и его брат ошиблись в оценке того, насколько Элиас изменился и вырос за годы жизни в Шанхае. Он стал более уверенным в себе, более предприимчивым. Он расширял семейный бизнес, путешествовал по Китаю и Японии, открывая новые офисы. Он вел целеустремленную жизнь, стремясь приумножить успех и влияние семьи Сассун и своего отца.
В отличие от одинокой, тяжелой работы, которую он вложил в их бизнес в Шанхае, в Бомбее Элиас застал своего старшего брата за роскошной жизнью. Абдулла роскошно развлекался в новом особняке на холмах за городом. Он вернулся из успешной поездки в Багдад и все больше времени проводил рядом с отцом. Дэвид часто обращался к нему за советом, а Абдулла стал играть более публичную роль, контролируя благотворительные пожертвования семьи. Он наметил амбициозные планы дальнейшего развития, в том числе строительство фабрик по производству индийского текстиля. Он общался с британскими бизнесменами и колониальными чиновниками.
После грандиозного бала с участием 300 британских гостей и представления итальянской оперы в его доме, газета Bombay Gazette поздравила Абдуллу и его семью "с их очевидным желанием вступить в союз с английским обществом в Бомбее".
Однажды ноябрьским днем 1864 года Дэвид Сассун прогулялся по садам своего особняка Сан-Суси, а затем удалился в спальню, чтобы написать ежедневные письма с наставлениями своим сыновьям, живущим в Гонконге, Шанхае, Бомбее и Лондоне. Он умер во сне в возрасте семидесяти двух лет. Его сыновья, разбросанные по всему миру, посетили поминальные службы и спустили до полупояса "Юнион Джек", развевающийся на кораблях Сассуна и перед складами Сассуна.
Согласно завещанию Дэвида, Абдулла стал новым председателем совета директоров, а Элиас - его заместителем. Недовольство Элиаса росло по мере того, как становилось ясным будущее. Абдулла предположил, что Элиас, семейный интроверт, будет рад поработать за кулисами. Он предложил, чтобы Элиас и его сын Джейкоб, двадцати трех лет, курировали Шанхай, Гонконг и порты Персидского залива в качестве бродячих менеджеров, повторяя многие из путешествий Элиаса, совершенных им двадцать лет назад. Когда Абдулла был готов отказаться от председательства, руководство Сассунами, разумеется, перешло бы к его собственному сыну. Элиас попытался поднять своих братьев на восстание против старшего брата, но Абдулла переубедил их, отправив в Лондон и пообещав щедрые доходы. Шанхай мог рассказать о том, как Элиас унаследовал деловую хватку своего отца. Но Абдулла обладал силой личности и властностью Дэвида.
Менее чем через три года после смерти отца, осенью в 1867 году Элиас объявил, что выходит из состава семейной компании и основывает собственную фирму. Его доля в наследстве отца составляла не менее 250 000 фунтов стерлингов - более 25 миллионов долларов в пересчете на сегодняшние деньги. Никто из других братьев не присоединился к нему. Все они решили остаться с Абдуллой. Абдулла сказал семье, что рассчитывает на то, что Элиас откроет в Шанхае небольшую торговую компанию - ничего такого, что могло бы помешать могущественной материнской фирме с ее международной репутацией. В сопровождении сына Джейкоба Элиас назвал свою новую компанию E. D. Sassoon & Co. и сел на корабль, чтобы отправиться в обратный путь в Шанхай. Китайцы, сбитые с толку, окрестили компанию Абдуллы "Старый Сассун", а компанию Элиаса - "Новый Сассун".
По мере того как "Новые Сассуны" разрастались, социальные контакты между Элиасом и его братьями прекратились. Они собирались на свадьбы и похороны, обменивались формальными поздравлениями с днем рождения, но не более того. Но оба они извлекли выгоду из своего самого крупного вложения и продукта, который закрепил их состояние и влияние: опиума.
Еще до Первой опиумной войны, за много лет до того, как Элиас отделился от братьев и основал собственную компанию, Сассуны делали деньги, занимаясь контрабандой опиума в Китай. Но они все еще были мелкими бизнесменами. Они не могли конкурировать с контрабандными операциями крупной британской компании Jardine, Matheson, которая использовала хорошо вооруженные клиперы и шхуны для сбора сундуков с опиумом в Индии, где он выращивался легально, а затем переправляла их к побережью Китая, чтобы доставить наркотик на продажу в Китай, где он был запрещен. Контрабанда опиума в Китай означала ускользание от пиратов и китайских патрулей или борьбу с ними, подкуп китайских чиновников и пробирание в Кантон и другие китайские порты. Контрабанда опиума приносила головокружительные прибыли - больше, чем торговля шелком, хлопком или текстилем. Даже вычитая расходы на доставку опиума и его распространение среди наркоманов в Китае, Джардин получал от 30 до 50 процентов прибыли с каждого сундука опиума. Во время одной поездки в 1832 году один капитан Джардин продал опиума на 200 000 долларов (в нынешних долларах) за четыре дня.
Несмотря на победу Великобритании в Опиумной войне, опиум по-прежнему технически незаконный в Китае. У мелких фирм, таких как Сассуны, не было другого выбора, кроме как полагаться на Джардина, который перевозил опиум и занимался его контрабандой. В 1851 году британские документы зафиксировали сорок два опиумных клипера, зарегистрированных на британские фирмы, занимающиеся торговлей опиумом, многие из них - на Джардина. Одиннадцать были зарегистрированы на американские компании. Только два были зарегистрированы на компанию David Sassoon Sons & Co.
Уильям Джардин злорадствовал, что в опиумный бизнес не допускаются "люди с небольшим капиталом". В бухгалтерских книгах за 1842 год, страницы которых осыпаются от старости, аккуратным почерком записано, как Жардин покупал опиум у Сассунов по низкой цене в Индии, получал огромные прибыли, продавая его в Китае, и постоянно давил на Сассунов. "Мы дали указания, чтобы ваш испорченный опиум был заменен свежим качественным препаратом", - писал Элиасу чиновник Джардина в Шанхае. В другом случае Jardine отказалась платить за опиум, купленный у Сассунов, который был доставлен в лепешках и прокипячен для проверки чистоты - "из-за плохого внешнего вида лепешек и плохого кипячения". Элиас строил прибыльный бизнес во всех областях, которые выбирал.
Но в самой прибыльной торговле Китая Сассуны контролировали не более 20 процентов опиумного рынка.
Все изменилось в 1857 году, через семь лет после того, как Элиас впервые высадился в Шанхае. Решив открыть для торговли весь Китай, а не только пять городов, и официально легализовать продажу опиума, Британия вторглась в страну.
Китай снова вступил в войну,
